«В заднице у него свербит» — неодобрительно покачивали головами старики, глядя, как кузнецов сынок Федька, напялив набекрень шапку (чтобы с ушей не съезжала), лихо закинув узелок с провизией за спину, уходит в сторону болот, где за топкими тропками начиналась большая дорога. Федькина мамка тихонько всхлипывала в платочек, соседская девчонка выглядывала из-за редких кустов и роняла горошины слёз на порыжевшую траву, а Федька — упрямый, худенький, с жадными горящими глазами — шёл навстречу великим свершениям. Пусть даже закончатся они в ближайшем захолустном городке в кожевенной мастерской, где оголодавшему Федьке посчастливится стать сначала подмастерьем, а под конец жизни — уважаемым мастером Фёдором Прокопьевичем, дедом десятка внучат. Но даже тогда, раскурив под вечер трубочку, сядет вспоминать, и захолонет сердце от памяти о нестерпимом свербении — в преддверии дороги, в преддверии чудес. От воспоминания о загадочном и бесконечном мире, ещё не сузившемся до стен мастерской и нескольких ближайших улочек.
...«В заднице у меня свербит» — доставая из заднего кармана брюк вибрирующий сотовый, раздражённо подумал менеджер среднего звена Коля.